Если-бы чёрными мы были мы бы белыми бы не были
... Постояв немного у угла дома, мы перевели дыхание и тихо, совсем уж скрючившись, подобрались к одному из окон, приоткрытому немного. И тут же услышали голос. Я насторожился - голос был старческий, но никак не скрипучий и резкий, как у барона Жана Багдадского. Сильный голос и мягкий одновременно.
- Ты не прав, друг мой. Любовь - не жемчужное зерно, скрывающееся на морском дне среди тысяч пустых раковин. И не родник в пустыне что поит крошечный оазис, и в любой миг может исчезнуть под барханами. Мы живём в мире, полном любви! Но люди ищут любовь, подобно тому, как ищут жемчуг на морском дне - задыхаясь, губя бесчисленные бесплодные раковины, навсегда исчезая под волнами. А если находят - Считают себя прикованными к любви, как умирающий от жажды путник, что набрёл на оазис - и боится сделать от него хотябы шаг. Им кажется, они нашли жемчужину, и они сжимают любовь мёртвой хваткой, подобно жемчугу, который умирает без тепла рук! Им кажется, они нашли родник среди песка, и они проводят дни и ночи на страже, разгребают дюны и закрывают родник своим телом от самого маленького ветерка! Им кажется, что стоит отвести взгляд - Жемчуг исчезнет в чужом кармане, родник засыплет песком, и они вновь окажутся в одиночестве... А любовь больше всего не любит бдительного взгляда. Ты можешь посадить розу в саду и чахнуть над ней, Отгоняя гусениц и прикрывая от дождика. И роза станет расти для тебя одного, Но стоит слелать лишь шаг в сторону - и она умрёт!
Я заслушался. А вот Жан Багдадский - нет. Я услышал знакомый надтреснутый смешок и язвительный голос:
- Что ни говори, Ты настоящий поэт. Но почему-то, когда в пролом году я посадил десяток роз и оставил их без пригляда, они засохли к середине лета.
Неведомый собеседник лекаря не смутился.
- О да. Без присмотра - Рассыплется пылью жемчуг, Засохнет цветок и умрёт любовь. В том-то и вся разница, что ты делаешь - надзираешь или ухаживаешь. Наш мир полон лшюбви, а мы дерёмся за неё, как будто любви может не хватить на всех. Не хватить - хотя её нужно всего лишь найти. Всего лишь увидеть! Однажды я встретил человека, который сумел это. Вначале улыбка не сходила с его лица. Он словно стал хранителем забытой тайны, он был одухотворён случившимся. Каждый, кто оказывался рядом, будто слышал далёкую и прекрасную мелодию. Но ему не хватило веры в себя и свою любовь. Улыбка исчезла...
Послышалось негромкое бульканье.
- Благодарю, - На миг меняя тон, сказал незнакомец. - Не знал, что ты сохронил такое чудесное вино в этой глуши...
- Подобно тому, как умирающий от жажды хранит последний глоток воды в бурдюке посреди жестокой пустыни, хранил я это вино... - сказал Жан Багдадский, старательно подражая его голосу. - Для тебя, милый друг...
Он зашолся в приступе хихиканья.
- Врачебное ремесло портит людей, - мрачно сказал его собеседник, утрачивая изрядную долю поэтичности. - Зачем я к тебе приехал, позволь спросить? Чтобы ты надо мной издевался?
- Антуан. - В голосе Жана мелькнула тень раскаяния. - Я тебе неоднократно говорил: займись сочинительством, излагай свои мысли на бумаге! Но в обыденной жизни твои слова вызывают смущение. Понимаешь?
- Смущение? - возмутился тот, кого назвали Антуаном.
- Да именно смущение. Тебе доводилось видеть, как наивно и выспаренно может выглядеть искренняя молитва, бездумно перенесённая на страницы молитвослова? А здесь наоборот - слова, которые должны звучать для одного, звучать в душе, а не колебать воздух, вызывают неловкость. Почему ты не издал хотя-бы свои сказки?
- Ну... Если бы...
- Ты не решился открыть свою душу. Открыть раковину, в которой, возможно, скрывается жемчужина...
- Жан...
-Что Жан? Кстати воспеваемые тобой жемчужины вовсе не радуют раковину. Жемчужина - это болезнь, попытка моллюска защититься от попавшей внутрь пещинки!
- Соченительство тоже болезнь, - тихо ответил Антуан. - Попытка души защититься от попавшей внутрь боли.
Жан вдруг замолчал. А потом сказал, совсем уж другим тоном:
- Ладно... Прости меня, друг. Прости старого дурака. Мне очень грустно, что когда мы уйдем - а ждать этого уже недолго, - все твои истории уйдут вместе с нами. Истории про ночные полёты, про осаженные города, про войныв воздухе и мир на земле...
- Кому они нужны, эти глупые истории... - прошептал Антуан так тихо, что я едва расслышал.
- Моллюск не может судить, кому нужен его жемчуг.
Они замолчали. Я услышал тихое звяканье бокалов...
(с) Сергей Лукьяненко
- Ты не прав, друг мой. Любовь - не жемчужное зерно, скрывающееся на морском дне среди тысяч пустых раковин. И не родник в пустыне что поит крошечный оазис, и в любой миг может исчезнуть под барханами. Мы живём в мире, полном любви! Но люди ищут любовь, подобно тому, как ищут жемчуг на морском дне - задыхаясь, губя бесчисленные бесплодные раковины, навсегда исчезая под волнами. А если находят - Считают себя прикованными к любви, как умирающий от жажды путник, что набрёл на оазис - и боится сделать от него хотябы шаг. Им кажется, они нашли жемчужину, и они сжимают любовь мёртвой хваткой, подобно жемчугу, который умирает без тепла рук! Им кажется, они нашли родник среди песка, и они проводят дни и ночи на страже, разгребают дюны и закрывают родник своим телом от самого маленького ветерка! Им кажется, что стоит отвести взгляд - Жемчуг исчезнет в чужом кармане, родник засыплет песком, и они вновь окажутся в одиночестве... А любовь больше всего не любит бдительного взгляда. Ты можешь посадить розу в саду и чахнуть над ней, Отгоняя гусениц и прикрывая от дождика. И роза станет расти для тебя одного, Но стоит слелать лишь шаг в сторону - и она умрёт!
Я заслушался. А вот Жан Багдадский - нет. Я услышал знакомый надтреснутый смешок и язвительный голос:
- Что ни говори, Ты настоящий поэт. Но почему-то, когда в пролом году я посадил десяток роз и оставил их без пригляда, они засохли к середине лета.
Неведомый собеседник лекаря не смутился.
- О да. Без присмотра - Рассыплется пылью жемчуг, Засохнет цветок и умрёт любовь. В том-то и вся разница, что ты делаешь - надзираешь или ухаживаешь. Наш мир полон лшюбви, а мы дерёмся за неё, как будто любви может не хватить на всех. Не хватить - хотя её нужно всего лишь найти. Всего лишь увидеть! Однажды я встретил человека, который сумел это. Вначале улыбка не сходила с его лица. Он словно стал хранителем забытой тайны, он был одухотворён случившимся. Каждый, кто оказывался рядом, будто слышал далёкую и прекрасную мелодию. Но ему не хватило веры в себя и свою любовь. Улыбка исчезла...
Послышалось негромкое бульканье.
- Благодарю, - На миг меняя тон, сказал незнакомец. - Не знал, что ты сохронил такое чудесное вино в этой глуши...
- Подобно тому, как умирающий от жажды хранит последний глоток воды в бурдюке посреди жестокой пустыни, хранил я это вино... - сказал Жан Багдадский, старательно подражая его голосу. - Для тебя, милый друг...
Он зашолся в приступе хихиканья.
- Врачебное ремесло портит людей, - мрачно сказал его собеседник, утрачивая изрядную долю поэтичности. - Зачем я к тебе приехал, позволь спросить? Чтобы ты надо мной издевался?
- Антуан. - В голосе Жана мелькнула тень раскаяния. - Я тебе неоднократно говорил: займись сочинительством, излагай свои мысли на бумаге! Но в обыденной жизни твои слова вызывают смущение. Понимаешь?
- Смущение? - возмутился тот, кого назвали Антуаном.
- Да именно смущение. Тебе доводилось видеть, как наивно и выспаренно может выглядеть искренняя молитва, бездумно перенесённая на страницы молитвослова? А здесь наоборот - слова, которые должны звучать для одного, звучать в душе, а не колебать воздух, вызывают неловкость. Почему ты не издал хотя-бы свои сказки?
- Ну... Если бы...
- Ты не решился открыть свою душу. Открыть раковину, в которой, возможно, скрывается жемчужина...
- Жан...
-Что Жан? Кстати воспеваемые тобой жемчужины вовсе не радуют раковину. Жемчужина - это болезнь, попытка моллюска защититься от попавшей внутрь пещинки!
- Соченительство тоже болезнь, - тихо ответил Антуан. - Попытка души защититься от попавшей внутрь боли.
Жан вдруг замолчал. А потом сказал, совсем уж другим тоном:
- Ладно... Прости меня, друг. Прости старого дурака. Мне очень грустно, что когда мы уйдем - а ждать этого уже недолго, - все твои истории уйдут вместе с нами. Истории про ночные полёты, про осаженные города, про войныв воздухе и мир на земле...
- Кому они нужны, эти глупые истории... - прошептал Антуан так тихо, что я едва расслышал.
- Моллюск не может судить, кому нужен его жемчуг.
Они замолчали. Я услышал тихое звяканье бокалов...
(с) Сергей Лукьяненко
-
-
10.10.2005 в 00:43ochen interestnie misli... no vsetaki ne otvechaiut na vopros...
rasuzdenia o lubvi... oni dovolno bespoleznie... iesli ne ponimat ili pitatsa ponat shto takoie lubov...
a vot nashot samovo ponatie lubov.... ia slihsal tolko odnu bolie nemeniu logicheskuiu i krasivuiu versiu... nu tam ne shitaia shto lubvi netu... eto vse gormoni...
vot... dumaiu tebe budet interestno...
kogdato, dovnim dovno... kogda bog sozdal cheloveka... on sozdal ievo muzchinu i zenchinu vmeste---- posvoiemu podobiu... u etovo sushestva bilo dve golovi chetire ruki i chetire nogi... eto sushestvo bilo ochen silnoie, chetire nogi iemu pozvolali bistro peredvegatsa, dve golovi, smotret bolee rasshirino. a samoia bolshaia sila zakluchalas vtom shto sushestvu nenado bilo nechevo shtob razmnozatsa. sovremenem bog ponal shto eto sushestvo slishkom silnoie posrovneniu sovsem ostalnim, i shtob sohranit gormoniu vmire, on razdelil sushestvo na dve chaste-- muzchina i zenshina... tak vot lubov eto to samoie chustvo sili kotoroie ti ispitivaesh pri nahozdenii vtoroi polovine svoievo sushestva!!! nu i kak teper eto vse sohranit???